Она с обложки модной сошла - Владимир Набоков. Дар

Как мне объяснить тебе, мое счастье, мое золотое, изумительное счастье, насколько я весь твой — со всеми моими воспоминаниями, стихами, порывами, внутренними вихрями? И я знаю: не умею я сказать тебе словами ничего — а когда по телефону — так совсем скверно выходит. Потому-что с тобой нужно говорить — дивно, как говорят например, с людьми которых больше нет давно, понимаешь, в значеньи чистоты и легкости и душевной точности —A я — je patauge [1] ужасно.

В.В. НАБОКОВ - РУССКИЙ ПИСАТЕЛЬ

Это была очень небольшая, пошловато обставленная, дурно освещенная комната с застрявшей тенью в углу и пыльной вазой танагра на недосягаемой полке, и когда наконец прибыл последний гость и Александра Яковлевна, ставшая на минуту — как это обычно бывает — замечательно похожа на свой же синий с бликом чайник, начала разливать чай, теснота помещения претворилась в подобие какого-то трогательного уездного уюта. На диване, среди подушек — всё неаппетитных, заспанных цветов, — подле шелковой куклы с бескостными ногами ангела и персидским разрезом очей, которую оба сидящих поочередно мяли, удобно расположились: огромный, бородатый, в довоенных носках со стрелками, Васильев и худенькая, очаровательно дохлая, с розовыми веками барышня — в общем, вроде белой мыши; ее звали Тамара что лучше пристало бы кукле , а фамилия смахивала на один из тех немецких горных ландшафтов, которые висят у рамочников. Около книжной полки сидел Федор Константинович и, хотя в горле стоял кубик, старался казаться в духе. Инженер Керн, близко знавший покойного Александра Блока, извлекал из продолговатой коробки, с клейким шорохом, финик. Внимательно осмотрев кондитерские пирожные на большой тарелке с плохо нарисованным шмелем, Любовь Марковна, вдруг скомкав выбор, взяла тот сорт, на котором непременно бывает след неизвестного пальца: пышку. Хозяин рассказывал старинную первоапрельскую проделку медика-первокурсника в Киеве… Но самым интересным из присутствующих был сидевший поодаль, сбоку от письменного стола, и не принимавший участия в общем разговоре, за которым, однако, с тихим вниманием следил, юноша… чем-то действительно напоминавший Федора Константиновича: он напоминал его не чертами лица, которые сейчас было трудно рассмотреть, но тональностью всего облика, — серовато-русым оттенком круглой головы, которая была коротко острижена что по правилам поздней петербургской романтики шло поэту лучше, чем лохмы , прозрачностью больших, нежных, слегка оттопыренных ушей, тонкостью шеи с тенью выемки у затылка.

В год российской культуры в Германии мы продолжаем рассказывать о выдающихся русских писателях, жизнь и творчество которых связаны с Германией двадцатого века. Сегодня речь пойдёт, наверное, о самом знаменитом из них — о Владимире Набокове. Владимир Набоков прожил в немецкой столице пятнадцать лет: с —го по —й годы. Но он бывал здесь и раньше, причём очень часто.

О «холодной войне» и «железном занавесе», Самиздате и Тамиздате, американских издателях и российских писателях, о тех годах, когда всё это происходило, а также о том, что тогда было и чего не было. И о книге Николая Ускова «Ardis: Американская мечта о русской литературе». Он открылся в Америке, а в России сразу выросли многие крылья, окрепли перья.

Похожие статьи

• Модные цвета губной помады - Оттенки губной помады модные в 2024 - палитра цветов с фото
• Конкурс дедов морозов для старшеклассников - Новогодние открытки своими руками. Открытки к новому
• Поделка из шишек сова пошагово - Поделки электрические Моделирование конструирование
• Свадебные прически с распущенными локонами - Более 25 лучших идей на тему «Стрижки для мальчиков» на